Моим деду и отцу посвящается
Кольку разбудили рано утром. Еще ничего не понимая, он сонными глазами смотрел на мать и дядьку, уже одетые, они поднимали его братьев – Артура, Федю и Петра. Николай был старшим в этой компании, пацаном самостоятельным, умеющим обслуживать себя, он быстро оделся, благо всё необходимое было под рукой.
На его вопрос – куда это мы собираемся, дядя Володя ответил уклончиво:
– Дорога будет дальней, Коля, так что одевайся теплее, чтобы не замерзнуть в санях. Младших братьев одевала мать, закутывая их, помимо фуфаек, еще и в теплые пуховые платки.
На дворе середина декабря 1937 года, самый разгар зимы, полярная ночь, укутавшая тяжелым черным покрывалом землю, подсвечивалась сполохами северного сияния. Ребята часто его видели, поэтому особенного эффекта это чудо природы на них не произвело. На улице морозно, по ощущениям, градусов под 30, стоявшие в упряжи лошади покрылись плотным налетом белого инея. В дальний путь собрались на двух подводах, первой лошадью правил дядя Володя, второй управляла мать – Марфа.
Провожали путешественников в неблизкий путь два человека – жена дяди Володи Алевтина и его старший сын Андрей, видный парубок шестнадцати лет отроду. Сборы проходили под большим секретом, никто из соседей и родственников не знал о том, куда направляются дети и жена Петра Лудникова, которого осудили по навету недоброжелателей на семь лет лагерей по 58-й политической статье как врага народа. Дядя Володя опасался, что за компанию могут арестовать и Марфу, поскольку она работала на том же пароходе поваром.
Кольку с братьями усадили в головные сани, туда же погрузили и запас продуктов, на вторую повозку – несколько мешков овса для лошадей и нехитрый скарб семьи Лудниковых. В дальнюю дорогу взяли только самое необходимое, все нажитое оставили у родственников, надеясь когда- нибудь, как устроятся на новом месте, с оказией получить. Несмотря на полярную ночь, разноцветье северного сияния и Луна на безоблачном небе хорошо освещали накатанную по льду Печоры дорогу. В путь отправились в полной тишине, дети молча лежали в санях, прижавшись друг к другу, бережно укутанные сверху овечьими тулупами, они вскоре тихо засопели, убаюканные плавным движением саней.
Путь этот был хорошо известен Владимиру, много раз совершал он поездку из села Оксино, что располагалось недалеко от Белощелья (ныне Нарьян–Мар), на Большую землю, где продавал мороженную оленину, шкурки песцов и ценную рыбу – семгу, нельму, пелядь, муксуна, сига и хариуса. Обратно возвращался затаренный мукой, солью и другими припасами, столь необходимыми людям, живущим в суровом северном краю, далеко за полярным кругом. Никто не знает, сколько лет существовал этот путь по замёрзшей реке, кажется, он был всегда, с самого начала появления первых поселенцев – рыбаков, охотников и служилых людей, и прошло с той поры несколько веков.
В снегу, чтобы не сбиться с дороги, через определенные промежутки стояли вешки, выполненные из самого разнообразного подручного материала. Дневной переход составлял 20–30 километров, в зависимости от того, где находились деревни или села.
Многие жители прибрежных поселений жили за счет проезжающих, давая им кров и пищу, а лошадям – сено и овес.
Для детей путешествие это было достаточно долгим, растянулось оно на целый месяц, и скучным, лишь иногда старшие разрешали мальчикам размяться, пробежать за неторопливо движущимся обозом, ну а когда кого-нибудь приспичит справить нужду – делали небольшой привал. Особенно не рассиживались, на тридцатиградусном морозе не до церемоний.
Горячих щей или каши можно было поесть только вечером, когда устраивались на постоялом дворе, и утром – перед отправкой в путь-дорогу. Останавливаясь на привал, чтобы пообедать, старшие доставали нехитрые дорожные припасы – вяленое мясо, сваренные вкрутую куриные яйца, рыбные пироги, в простонародье – кулебяки. Пацаны отламывали пропеченный рыбник и с наслаждением сосали кусок теста, пропитанный семужьим жиром. Вкус этого яства запомнился Кольке на всю жизнь. И будучи уже взрослым мужчиной, мечтал Николай проделать совершенное в далеком детстве путешествие в обратном порядке, в летнюю навигацию из Ухты по рекам Ижме и Печоре до далекого, но такого родного села Оксино.
Первый раз на несколько дней путешественники остановились у родни в селе Усть-Цильма. Там проживал младший брат отца, дядя Сережа, он-то и предоставил свой дом в распоряжение родни на несколько дней. Больше всего запланированной передышке обрадовались дети, которым до слез обрыдло однообразие речных ландшафтов и невозможность активно двигаться, находясь в санях. Путешественников прежде всего пропарили в бане, бедолаги намерзлись на трескучих морозах. Лошадей загнали в хлев, где бедные животные тоже смогли передохнуть и отогреться в теплом помещении. Здесь же, у родни, Лудниковы пополнили запасы провианта, как на семью, так и для лошадок, которым предстояло пройти еще не одну сотню километров по накатанной «дороге жизни».
Мальчишки, отогревшись в баньке, тут же запросились на улицу, однако взрослые, опасаясь за их здоровье, настрого запретили даже нос высовывать за порог, пришлось знакомиться с детьми родственников в большой избе дяди Сережи. Надо сказать, семья у Кольки была большая, только дядьев и теток у него было шестеро, если же считать с женами и детишками, то количество их переваливало за несколько десятков. Для того, чтобы выжить на Севере, надо было иметь большую крепкую семью, способную противостоять суровому климату Заполярья. Вечером, когда за столом собралась многочисленная родня, дядю Сережу гости дружно попросили сыграть на баяне, он в те времена считался лучшим гармонистом не только в Усть-Цильме, но и во всех близлежащих селах.
А учителем у него был старший брат Петр, отец Кольки, отбывающий на тот момент незаслуженное наказание в одном из лагерей Ухтпечлага. За песнями и разговорами незаметно пролетело время, старшие, осоловевшие от выпитой самогонки, стали собираться спать, уложили и детвору, расстелив прямо на полу горницы матрац, набитый душистым сеном. Братья Николай, Артур, Федор и Пётр уснули практически мгновенно, как только их уставшие от долгой дороги тельца коснулись пахнувшей морозной свежестью простыни.
Всю оставшуюся часть пути проехали без особых приключений, лошадки ходко рысцой бежали по ледяной дороге, изредка навстречу попадались обозы, везущие на Север хлеб, соль и иные, столь необходимые для жизни припасы. Почти все кучера были знакомы дяде Володе, поскольку за долгие годы странствий по северным переволокам он встречал огромное количество служилых и торговых людей. Иногда останавливался, чтобы узнать от проезжающих свежие новости, что там происходит на Большой земле, всё ли спокойно в окружающем СССР враждебном мире. Все граждане огромной страны, даже проживая в северной глуши, боялись приближающейся большой войны, которая неминуемо бы принесла горе и нужду в каждый дом нашей Родины.
В поселок Куратово добрались наши путники уже в третьей декаде января.
Николай Лудников